Спор практически на $50 млн об исключительных правах на программу для авиасимулятора между русским КБ и 2 южно-корейскими организациями отправился на второй круг после того, как Суд по интеллектуальным правам засомневался в экспертизе, положенной в базу выводов двух инстанций и роли наших программистов. Их сейчас желают притянуть в процесс в качестве других лиц, не смотря на то, что податель иска и не согласен с этим. Но отыскать их, как стало известно, дело непростое, в особенности с учетом того, что документы, имевшиеся у подателя иска изъяло ФСБ. В этот самый момент на помощь своему процессуальному оппоненту пошли представители ответчиков.
В 1994 и 1995 годах Пензенское конструкторское бюро моделирования, сейчас находящееся в процессе банкротства, заключило с корейской многопрофильной компанией Daewoo Heavy Industries соглашение о разработке программы для тренажера-симулятора самолета KTX-1. Работы производились в 1994–1998 годах в Южной Корее, партнерство было бесплатным, но стороны обязались согласовать между собой вероятное коммерческое применение программы.
В 1999–2000 годах после финансового кризиса власти обанкротили и поделили очень сильно пострадавшую DHI, ее авиастроительные активы перешли к снова сделанной Korea Aerospace Industries, а другие машиностроительные – к Doosan Infracore. Им и предстояло стать ответчиками в судейском слушании с ПКБМ, которому стало небеизвестно о договорах этих организаций на продажи самолетов КТ-1 вместе с симуляторами в вооруженные силы Республики Корея и Индонезии. Россия думала, что КТ-1 – это этот же самый самолет, что и KTX-1, а корейская говорит, что это совсем различные автомашины.
Бюро посчитало, что его интеллектуальные права были преступлены, и подало в 2004 году в арб суд Москвы иск, в котором потребовало запрета на применение программы и взимания с обеих организаций солидарно $49,6 млн (дело № А40-56928/2004). Совещания по делу начались только в 2013 году, а в октябре инстанция первого уровня стребовала эту сумму лишь с KAI, поскольку судья Наталья Карева не отыскала подтверждений, что ПКБМ передавало последнему исключительные права. Запрет на применение программы наложен не был, потому, что суд посчитал оплату расходов полной для защиты преступленных прав.
Решение в адрес ПКБМ было принято на базе судебной экспертизы, осуществлённой в 2006 году в Федеральной службе по военно-техническому партнерству. Соответственно ее выводам, самолеты аналогичны, а на симуляторе КТ-1 стоит российское ПО. Аргументы ответчиков, что у специалистов не было особых познаний, сумму компенсации они вычислили по открытым источникам и не проконтролировали работоспособность программы, созданной работниками бюро, были отвергнуты.
В 9-й апелляционный арб суд адвокаты KAI и Doosan Infracore продемонстрировали заключения из ФГУП "ЦАГИ", ведущего российского университета, занимающегося авиастроением, и заключение доктора наук национального института Гьенсана Ким Бьонг Су. И один и иной документ свидетельствовали о том, что самолеты различаются, на их тренажерах стоит разный софт, а программы, написанные людьми из ПКБМ, на них не употребляются. Но апелляция эти документы во внимание не приняла, повторную судмед экспертизу проводить не стала, а притязания подателя иска удовлетворила вполне.
Но в июле 2014 года Суд по интеллектуальным правам послал дело на пересмотр в инстанцию первого уровня. Кассация подчернула, что суды нижестоящих инстанций исходили из презумпции авторства сотрудников подателя иска на все файлы ПО, но неполно изучили подтверждения, способные привести к выводам об обратном. Экспертизу 2006 года, положенную в базу выводов АСГМ и 9-го ААС, СИП признал частичной, подчеркнув, что Ким Бьонг Су, который изучил 138 файлов спорной программы, отыскал, что лишь 24 из них содержат указание на права подателя иска, пять – данные о правах DHI, шесть завизированы программистами этой компании, 43 файла имеют ссылки на сторонних авторов, а 59 вовсе не содержат никаких указаний на этот счет.
Помимо этого, кассационный суд подчернул, что податель иска продемонстрировал в качестве подтверждений лишь командировочные удостоверения россиян, ездивших в Корею, а этого слишком мало. Следовало представить трудовые контракты и должностные инструкции. А вдруг обстоятельство трудовых взаимоотношений установлен не будет, то исключительные права на произведение могут принадлежать его авторам, а они не привлекались к участию в деле.
Ссылки по тематике… День назад, 3 февраля, судья Карева во второй раз начала разбирательство этого дела. И немедленно осадила представителей ответчиков, которые приготовились было заявлять ходатайства – они предлагали послушать приехавшего в суд корейского специалиста. Но Карева объявила, что дело не в состоянии передвигаться дальше без выполнения указания кассации – привлечения к делу в качестве других лиц шестерых сотрудников, которые писали спорную программу в 1990-х.
– Это существенно. В случае если я рассмотрю другие ходатайства, а позже [программисты] объявятся, снова будет отмена, – произнесла судья и обратилась к представителю подателя иска юристу Андрею Федотову: – Вы должны их разыскать. Вы что для этого делаете?
Из разъяснений Федотова следовало, что искомые программисты не работают в ПКБМ в далеком прошлом, и у компании нет сведений об их адресах. Оказалось, что УФСБ по Пензенской области в рамках некого дела проводило в бюро углубление документов, и ничего с того времени возвращено не было, включая копии трудовых брошюр и другие кадровые документы. Юрист заявил, что испытал обратиться в том направлении за бумагами, но это ничего не текло.
Представители ответчиков выразили недоверие разъяснениям Федотова. Они задали вопрос, какие у него имеется подтверждения заявления в ФСБ. Юристу пришлось парировать:
– Процесс мы не затягиваем. Чтобы проконтролировать мои слова, любому довольно из вас пойти в ФСБ и просить для ознакомления какие-нибудь имеющиеся там документы. Они вам ответят "мы подумаем" а также штампик с входящим не поставят.
Но судья тоже была недовольна представителем подателя иска. Согласно ее точке зрения, он имел возможность приложить больше стараний к розыску программистов. И тогда Федотов разъяснил свою позицию по их привлечению к рассмотрению дела. Он не возражает против их вызова, но не согласен с ролью, которую им отводит суд, потому, что ПКБМ полагает себя исключительным обладателем исключительных прав. Программисты, сказал Федотов, не в состоянии быть в деле другими лицами, потому, что судебное решение не будет затрагивать их права и обязательства. Тут он апеллировал на экспертизу 2006 года, но Карева прервала его, напомнив, что СИП раскритиковал это подтверждение.
Одну бывшую участницу корейского проекта ПКБМ, Федорову, удалось отыскать. Она не явилась в суд, но текла удостоверенные нотариусом свидетельства, что писала программу по должностному заданию бюро. Юрист полюбопытствовал, довольно ли бумаги с разъяснениями, чтобы хотя бы этого автора не привлекать к участию в деле. Судья была непреклонна:
– Как я могу рассматривать заявление от лица, которое не является стороной процесса? Давайте я еще почитаю письмо какого-нибудь дяди Васи.
Затем представитель Doosan Infracore, партнер Baker & McKenzie Владимир Хвалей продемонстрировал судье заключение из дела. Соответственно ему, кое-какие файлы программы завизированы корейскими фамилиями. "Это тоже авторы", – увидел он. А представитель KAI, партнер Art De Lex Артур Зурабян, сказал, что ответчики "готовы инициировать все меры, чтобы разыскать этих лиц и гарантировать их присутствие в суде". Решили они оказать помощь и оппоненту, сообщив ходатайство о том, чтобы суд отправил запрос в ФМС и определил адреса бывших программистов ПКБМ.
Судья его удовлетворила и избрала следующее совещание на 26 марта.
